Новый год - праздник тяжёлый

Ух, вот и позади моё первое полугодие (точнее сейчас будет последний его день). Путём истерик, трепли нервов и титанических усилий я таки получила всего 2 четвёрки, которые, оказывается, не учитываются... ;D
Подарки-подарки-подарки...))) Сегодня или никогда)
Выкладываю следуюую главу своего пока безымянного фика)


Автор: DейкО
Бета: Алёна-сан
Размер: макси (миди?)
Рейтинг: NC-17 в проекте
Жанр: drama, romance, adventure?
Дисклеймер: все Киши-сенсею
Персонажи/Пары: Итачи/Саске, Фугаку/Микото, Итачи/Наруто, Саске/Хината, Неджи, мб ещё кто-то
Размещение: с указанием авторства
Предупреждения: ООС, AU
Посвящается: всем, кто слушает мои идеи
ОТ автора: Хотела бы услышать критику, идеи и предложения))) а ещё я не могу придумать название((

Глава 2

Глава 2. Грозы под тучами
Разбудили Саске вечно бдительные инстинкты шиноби ровно в шесть утра. Он чертыхнулся и собрался было лечь обратно, когда обнаружил, что часы указывают вовсе не на шестёрку, а уже на девятку.
- Вот тебе и инстинкты, - подумал Саске, вставая с кровати. Голова слегка кружилась, и юноша быстро раскрыл причину этого недомогания: вчерашняя несостоявшаяся непогода сегодня выплеснулась в полной мере.
На улице лил дождь, да такой сильный, что, казалось, одним своим напором он мог бы смыть Коноху с лица земли. Юноша подумал, что, будь у него такое же упорство в поиске силы, он отомстил бы брату ещё в девять-десять лет. Тяжёлые капли падали в лужи, разбрасывая вокруг ледяные брызги, а грохот будто исходил не с неба, а от тяжёлых мокрых ударов.
Саске любил дождь, и это было первой и главной причиной, по которой он вышел на улицу в такую непогоду, даже не накинув в майки на голые плечи. Второй причиной, несомненно, было желание успокоиться и упорядочить мысли после путаных, неясных, но определенно связанных с предыдущей жизнью, снов. Тонкие хлопковые шорты быстро намокли, заставив Саске слегка задрожать от холода, но Учиха не обращал на это маленькое неудобство ровно никакого внимания.
Заметив, что дом уже далеко, а сам он находится в парке, юноша наконец остановился и поднял голову, пытаясь рассмотреть грозу снизу вверх. Но вода неумолимо ударяла в лицо, застилала глаза и стекала тоненькими струйками по щекам.
Он чувствовал себя самим эпицентром грозы, такая буря разразилась в его душе. Саске разрывался на части, одновременно желая остаться в этом мире с братом навсегда, но в то же время мечтая вернуть всё на свои места, потому что ненависть не исчезла, он боялся потерять свои воспоминания и не желал тяготиться ими всю жизнь. Словом, ему было так страшно и непонятно, что он не мог выразить это ничем, кроме молчаливой истерики.
Его мокрые плечи крупно дрожали, веки были крепко сжаты, но из-за дождя нельзя было разобрать, плачет он или нет.
- Почему я вообще так переживаю? - подумал Саске. – Как будто кто-то даёт мне выбор, уходить или оставаться, забывать или помнить. Я могу только цепляться, но поделать пока ничего не в состоянии.Юноша облокотился на дерево и медленно сполз на землю, царапая голую спину о влажную кору. Несмотря на густую крону, капли всё равно проникали сквозь неё – таким сильным был дождь.
Странно, но холод совсем не отвлекал Саске от его мыслей, скорее наоборот – помогал успокоиться. К слову, минут через десять путаных размышлений Учиха уснул.

***
Сильнейший раскат грома разбудил Итачи в начале десятого – в пять минут или около того. Юноша глянул в окно и сквозь мутную пелену слегка запотевшего и мокрого стекла увидел своего брата, причём в одних только шортах, бредущего прочь от дома.
Итачи тяжело вздохнул, в очередной раз проклиная Саске с его спонтанными идеями, и принялся неторопливо одеваться.
Выйдя на улицу минут через десять, Учиха обнаружил, что брат уже скрылся из виду, но его след можно было легко обнаружить.
- Глупый, глупый и маленький ребёнок, - прошептал Итачи, склоняясь над заснувшим Саске. Младший Учиха был похож на мертвеца: синие губы, ледяная кожа, абсолютная неподвижность. Старший так сильно дрожал, что ему едва ли удавалось различить пульс брата.
- Чёрт бы тебя побрал! – воскликнул Итачи, подхватив Саске на руки. Тот, судя по всему, либо крепко спал, либо был в глубоком обмороке, что после такого переохлаждения немудрено. Тонкая бледная рука с длинными пальцами свесилась вниз, и создавалось ощущение, что старший Учиха несёт тряпичную куклу, а не живого человека, такое безразличие к происходящему и неподвижность выражала изломанная поза младшего.
До дома Итачи с Саске на руках добрался через пять минут непрерывного бега. Микото уже готовила завтрак, и весь первый этаж насквозь пропитался нежным сладким запахом.
Увидев бессознательное тело сына, женщина пришла в ужас и жутко засуетилась.
- Итачи, Итачи, что с ним?! Он жив? Саске? Саске, мальчик мой! – запричитала она, комкая в руках подол платья, прижимая руки к лицу.
- Мам, он спит.
- Да не спит он, - с испугом воскликнула женщина, потрогав лоб Саске. – У него же жуткий жар! Неси его наверх.

***
Полчаса спустя Итачи сидел возле кровати брата и мягко стирал влажным полотенцем капли пота с его лба. Основная суматоха по поводу болезни Саске уже закончилась, и Микото прилегла отдохнуть в своей комнате.
Старший Учиха остался наедине со своими страхами, опасениями и подозрениями, когда Саске начал говорить, как вначале показалось Итачи – бредить.
- Цель жизни? – пробормотал младший серьёзным голосом. – Найти одного человека и убить его.(1)
- Саске? – обеспокоенно позвал Итачи. – С кем ты разговариваешь?
- Я не могу проиграть! Я не должен был умереть до того, как отомщу.(2)
- Кому проиграть, Саске? Кого убить? Кому отомстить? – забормотал старший, понимая, что не получит ответа и одновременно с этим осознавая, что он и не хочет слышать этого ответа, потому что та испуганно брошенная фраза: «И ты не убивал папу с мамой?», - не давала покоя.
- Наруто, придурок, нам не справиться с ним! Я не должен так умереть!(3)
- Наруто? – вскинул голову Итачи. – Это ты миссию что ли вспоминаешь, братишка? - с почти ожившей надеждой спросил он. Ответа не последовало. Саске лишь заворочался, неразборчиво прошептал что-то, в чём старший ни за что не пожелал услышать «я ненавижу тебя, Учиха Итачи», коротко простонал и замолчал на несколько минут.
За окном разгорался новый день. Старший сидел, сжав кулаки от ужаса, не обращая внимания на ледяной пот, пропитавший его футболку, на свесившиеся на лицо волосы; всё, что он мог – это дышать в такт хриплым вдохам Саске и с мужеством ожидать дальнейших слов.
- Я не поступлю, как ты. Не пойду твоим путём. Я найду другой способ завладеть Мангекьо Шаринганом.(4)
- Мангекьо? – прошептал Итачи, пытаясь воскресить в памяти это слово. – Что-то вроде особой техники Шарингана. Нет… особой… формы. Точно. Но никому, кроме Учихи Мадары не удалось им завладеть, да и знают о нём единицы, а Саске уж точно неоткуда было добыть такую информацию.
- Да, Орочимару, я хочу убить его, и тебе прекрасно об этом известно. Нам пора тренироваться.(5)
- Орочимару? Это случаем не тот ужасный отступник, проводивший свои дикие опыты на людях? Да, точно, тот, которого отец убил года четыре назад. Значит произошедшие события имели место, когда Саске едва было двенадцать, - если бы кто-то посторонний подслушивал этот разговор, он бы просто удивился его глупости и нелогичности, но стоило бы ему заглянуть, как он тут же решил бы, что братья рехнулись, ибо они оба разговаривали, и никто из них не обращался к реальному собеседнику.
- Всем оставаться здесь. Дальше я пойду один(6), - чётко произнёс Саске.
Прошло около минуты, а потом прозвучали слова, заставившие Итачи судорожно закусить губу от осознания невозможного:
- Я ненавижу тебя, Учиха Итачи. Я пришёл, чтобы отомстить. Я убью тебя.(7)
Саске громко застонал, заворочался и, кажется, провалился в глубокий сон без сновидений, будто бы удовлетворённый исходом этого неживого, одностороннего разговора.
Старший же едва ли мог уснуть: яркий солнечный свет бил ему глаза, освещал все его потаенные ужасающие мысли, выворачивая их на поверхность. Итачи искал у сознания изнаночные швы, пытаясь повернуть его обратно, когда неожиданно осознал, что уже спит. Он так и не покинул стула, поэтому его сопровождала неприятная боль в спине. Во снах он видел себя самого, ужасного, поднимающего руку на собственную мать, отшвыривающего к стене уже мертвого отца. Заставляющего Саске страдать. Тот, другой Итачи, порождённый воспалённым сознанием, смеялся сумасшедшим смехом, взрывал дома в квартале клана Учиха. Он отправил своего маленького брата учиться к Орочимару.
Если бы Саске-мститель, первая половина настоящего Саске, увидел такого Итачи, он бы отчаянно закивал, подтверждая, что именно таким чудовищем его брат и был. Но если бы эту картину увидел Саске-младший-брат, самая чувственная, самая искренняя часть души, то он бы презрительно отвернулся, потому что тот монстр мог быть кем угодно, кроме Итачи.
Саске словно переживал всю свою настоящую жизнь заново. Если здоровый сон в предыдущую ночь стирал грань между воспоминаниями о реальности и об этой иллюзии, то такой полубред вкупе с жаром давал обратный эффект: миссии, тренировки, победы и поражения и, наконец, долгожданная цель! Когда Саске проснулся, уже смеркалось. И проснулся он с чётким осознанием того, что он ненавидит Учиху Итачи, и даже этот светлый мир не позволит ему этого забыть.
Грозовые тучи всё ещё не желали отпускать небо над Конохой.

Заметки:
Все эти реплики являются как бы воспоминаниями. Слова взяты неточно.
1) Знакомство с командой №7 и Какаши, рассказ о цели жизни и мечте
2) Бой с Хаку, когда Саске как бы умирает
3) Бой с Орочимару в лесу смерти, когда Саске пугается его, а Наруто нет
4) Финал битвы в Долине Завершения, когда Саске отказывается от Мангекьё Шарингана, добытого с помощью убийства лучшего друга
5) Некоторый момент из тренировок с Орочимару
6) Перед битвой с Итачи Саске приказал команде "Хеби" остаться, а сам пошёл вперёд
7) Начало битвы Итачи и Саске

@темы: Зима, Наруто

---

Немного в сомнениях

Начала писать фанфик. Не уверена насчёт того, чтобы выкладывать на нарутояой.ру, потому что не знаю, допишу ли))

Автор: DейкО
Бета: Алёна-сан
Размер: макси (миди?)
Рейтинг: NC-17 в проекте
Жанр: drama, romance, adventure?
Дисклеймер: все Киши-сенсею
Персонажи/Пары: Итачи/Саске, Фугаку/Микото, Итачи/Наруто, Саске/Хината, Неджи, мб ещё кто-то
Размещение: с указанием авторства
Предупреждения: ООС, AU
Посвящается: всем, кто слушает мои идеи
ОТ автора: Хотела бы услышать критику, идеи и предложения))) а ещё я не могу придумать название((

Пролог

Пролог. «Никогда»
- Прости, Саске. Другого раза не будет. Никогда.
Ни-ког-да.
Будто раздался выстрел, и пулей было это слово, оно стремительно вырвалось из дрожащих, окровавленных губ его брата и ударило Саске прямо в сердце. Он хватал воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег, будто это не Итачи сейчас умирал, сражённый долгой болезнью, смертельной силой Мангекьо и изнурительным боем, а он сам.
Старший Учиха улыбнулся и покачнулся; он начал падать, а Саске всё слышалось:
Никогда. Никогда-никогда-никогда.
Ему казалось, что задыхающееся сердце повторяет одно слово. Словно всё его тело, вся его душа дышала только этим мигом расставания.
Время потеряло темп. А его ниисан всё падал и падал. Ни-ког-да.
- Я хочу, чтобы этого не было, - отчётливо понял Саске. – Я хочу, чтобы ничего этого не было! Ни-ког-да!
Жизнь покинула тело Итачи ещё в момент падения, и младший Учиха своими опрометчивыми желаниями попал прямо в цель. Привычный мир завертелся спиралью, появилось ощущение полнейшей невесомости. Наступила тьма.
Быть может, прошло мгновение, быть может – вечность.
Правда, Саске успел вспомнить, как слышал где-то, что в момент смерти человека случается невероятный всплеск энергии, способный, в зависимости от жизненной силы умирающего, даже повернуть ход времени. Считалось, что точно загаданное желание имело возможность сбыться.
Учихе Итачи жизненной силы было не занимать.
В приметы взрослый и рассудительный Саске не верил до этого дня.

Глава 1

Глава 1. Сны и реальность
Саске понял, что-то было не так. Он смутно помнил произошедшее с ним, но чутьё подсказывало, что не здесь ему сейчас нужно находиться. Он лежал на почему-то привычной кровати и ощущал до боли привычный запах.
Даже не открывая глаз, Саске понял: он дома. Эта мысль была на уровне инстинктов, хотя здравый смысл подсказывал ему, что он должен валяться, истекающий кровью, на ледяных камнях под знаком клана Учиха.
Юноша открыл глаза. Он определённо был в своей комнате в поместье, и она не была ни мрачной, ни пыльной, то есть не было и намёка на то, что восемь лет в ней никто не жил. Саске поднял руку и стал разглядывать свои длинные тонкие пальцы.
Он абсолютно точно был собой.
- Я сплю? – пришла в голову Саске неожиданная разгадка.
Дверь в комнату распахнулась. На пороге стоял человек, появления которого младший Учиха подсознательно ожидал. Итачи был одет в потёртую тёмно-синюю футболку и домашние чёрные бриджи, и вид у него был такой, будто он пять минут назад проснулся, а не умирал только что на поле боя.
- Доброе утро, Саске, - поздоровался старший, подходя к кровати и протягивая руку, чтобы взъерошить Саске волосы. Тот почти болезненно дёрнулся, отодвигаясь и пытаясь нащупать под подушкой кунай; его там не было.
- Отойди от меня! – закричал младший, вжимаясь в стену. – Я же убил тебя!
- Саске, ты чего, Саске? - слегка испуганно прошептал Итачи, протягивая к брату руки.
- Где я? – немного глуповато спросил юноша, оглядываясь по сторонам. Светлая комната не исчезла, не потемнела и не затянулась паутиной; Итачи не облачился в чёрный с красными облаками плащ, не изъявил попыток забрать глаза брата и не начал истекать кровью.
- Са-аске, - облегчённо протянул старший, заключая отото в объятия, - тебе просто приснился плохой сон.
- Правда? – младший вздрогнул, судорожно вцепляясь в рубашку брата.
- Правда.
- И ты не убивал маму с папой? – с испугом и надеждой в голосе спросил Саске, заглядывая Итачи в глаза.
- Боже, отото, откуда такие мысли? – старший приложил руку ко лбу брата, пробуя температуру. – Вроде всё в прядке, - пробормотал он. – Впрочем, если ты плохо себя чувствуешь, мы можем потренироваться завтра, - с иронией в голосе произнёс Итачи.
- Я пойду тренироваться, – быстро среагировал Саске. Соображал он пока плохо, но вот детские рефлексы почему-то проснулись от столь яркой, схожей со счастливым прошлым, действительности.
- Хорошо, - усмешка. Жду тебя через полчаса на площадке. Дверь за братом закрылась, и Саске остался в полном одиночестве.
- Кстати, а почему это я не держу под подушкой кунай? – проскользнула в голове глупая мысль.
Для Саске весь окружающий его мир и эта действительность казались такими чуждыми, что подсознательно он был уверен, что спит. Он смотрел на себя и оценивал свои действия со стороны, будто в этой комнате жил другой Саске, особенности поведения которого настоящему Учихе предстояло изучить.
- Ага, значит дома я ношу синюю футболку с бежевыми бриджами, – тоном, каким подмечают наблюдаемые явления при проведении научных экспериментов, произнёс Саске, надевая вещи.
Он вышел из своей комнаты и спустился по лестнице. Со стороны кухни слышался шум, туда юноша и направился, прежде всего для себя решив ничему не удивляться. В конце концов, во сне могло быть что угодно.
У плиты стояла Учиха Микото, со знанием дела переворачивая гренки на сковородке.
- А, доброе утро, малыш, - поздоровалась она, помахав Саске деревянной лопаточкой. Саске смог только скупо кивнуть. При виде матери, живой и здоровой, пусть и в его воображении, у юноши в горле стал ком, а на глаза навернулись слёзы, и он решил пока промолчать, подавляя желание кинуться женщине на шею. – Зачем ты так рано встал? Я-то надеялась, что, раз уж у вас с Итачи отпуск, то вы сможете нормально поспать, а он, негодник, разбудил тебя ни свет, ни заря, - шутливо-недовольным голосом произнесла Микото.
- Всё в порядке, ма, - последнее слово далось Саске с особым трудом, ведь ещё ни разу за последние восемь лет ему не посчастливилось его произнести не в пустоту, - я сам попросил его.
Перед младшим Учихой опустилась целая тарелка дымящихся сладких гренок, и он принялся за еду, стараясь таким образом избежать разговоров с матерью. Ощутив некую степень насыщения, Саске встал из-за стола и повторно кивнул матери. Она тепло улыбнулась ему и вернулась к своим делам.
Юноша широко распахнутыми глазами оглядывал кухню. Она не покрывалась пылью и засохшими пятнами крови, Микото не падала на пол с растекающимся по груди бардовым пятном.
Всё было так, будто ничего и не было.
- Я хочу, чтобы этого не было, - вспомнил Саске. – Я хочу, чтобы ничего этого не было! Ни-ко-гда!
Младший Учиха вдруг понял, что окружающий его мир не слишком-то похож на сон: слишком всё реально, по-настоящему. Слишком долго это длится.
- Может быть, я умер? – с каким-то безразличием подумал Саске. Он шёл по коридору с чётким намерением разобраться, что за ерунда здесь твориться.
По дороге к тренировочному полю (ноги сами вели туда Саске) юноша встретил отца. Тот с важным видом на ходу допивал кофе, попутно собираясь на работу.
- Доброе утро, сын, - с плохо прикрываемой гордостью произнёс Фугаку. Саске оставалось только в очередной раз кивнуть. – Наслаждаешься первым днём заслуженного отдыха?
- Да, отец, - смиренно произнёс юноша, пытаясь побыстрее отделаться от общества Фугаку, пока тот не начал задавать ему вопросы, ответа на которые у него не было. – Прости, но я тороплюсь на тренировку, - с этими словами Саске слегка поклонился и направился на улицу, выйдя через заднюю дверь.
- Как быстро растут дети, - с долей сентиментальности в голосе произнёс Фугаку. – Микото, завтрак готов?!

***
На улице было жарко и очень душно, что подсказало юному Учихе о скором прибытии грозы, но того такие мелочи мало волновали, потому как он считал себя опытным шиноби, способным пережить «маленький дождик».
Входя в огромный тренировочный зал, Саске отметил, что это здание было построено только несколько лет тому назад, ведь видел он его в первый раз.
В дальнем конце в метании кунаев и сюрикенов тренировался его брат, разумеется, ни разу не промахнувшись, и Саске счёл его тренировку пустой и бессмысленной
Юноша вспомнил, как однажды уже задал Итачи по этому поводу вопрос, на что тот ответил: «Для меня очевидно, Саске, что отточить свой навык ещё больше я не смогу физически, потому что высшим пределом метания в цель является попадание в эту самую цель. Но если я оставлю тренировки и буду только хвалиться тем, что я и так уже всё умею, пройдёт некоторое время и навыки уйдут. Легче поддерживать свои умения, нежели постигать их снова».
Подумав ещё секунд пять, Саске понял, что не может вспомнить, когда и при каких обстоятельствах произошёл этот разговор, но, переключившись на мгновение на окружавшую его действительность, он был немного шокирован. В его голове неожиданно всплыли образы; ситуация была сродни той, в которой Саске находился сейчас: он издалека наблюдал за тренировкой брата, разве что младшему Учихе тогда было тринадцать, а старшему недавно стукнуло восемнадцать.
Произведя в голове небольшую серию умозаключений, юноша обнаружил, что поверх воспоминаний о его прежней, настоящей жизни наслоились воспоминания о жизни в этом мире. Саске ужаснулся: всё легче и легче было думать о счастливых годах, проведённых с братом, всё сложнее – о ненависти.
- Разве это не то, чего я хочу? – неожиданно спросил себя Саске. – Я ведь сам попросил, чтобы так случилось, пусть и не совсем сознательно.
Что-то не давало юному Учихе покоя, какая-то причина, по которой он не хотел отрекаться от прошлого, но желание поглубже зарыться в свет этого идеального мира оказалось настолько сильным, что какие-то слабые попытки Саске покопаться в себе ни к чему не привели.
- Ниисан! – крикнул он, побежав к прекратившей движения фигуре, теряя от скорости обрывки мыслей и воспоминаний. Он с разбегу влетел в тёплые объятия брата, расхохотавшись непонятно от чего и зарывшись носом в мягкую ткань футболки.
- Саске, Саске, - позвал Итачи, осторожно отодвинув младшего от себя и слегка встряхнув его за плечи. Он смотрел так восторженно, словно Итачи был Богом в человеческом обличье, но богом Итачи не был по определению, а потому его насторожило такое поведение брата. – Что-то случилось?
- А почему что-то должно случиться, чтобы я мог просто обнять тебя? – слегка обиженно спросил Саске.
- Просто сегодня ты ведёшь себя странно, - всё ещё с подозрением ответил Итачи, но мгновение спустя он тряхнул головой, словно отгоняя ненужные мысли, и протянул брату комплект кунаев и сюрикенов.
Саске, всё ещё пребывая в сладких грёзах, методично вытаскивал одно оружие за другим, отправляя их прямо в цель, даже не глядя на мишень. Итачи нахмурил брови, и младший понял, что сделал что-то неправильно. Он обернулся и увидел, что все мишени, поражённые им, пробиты насквозь, а кунаи со звёздочками валяются на полу.
- Саске, - угрожающе начал Итачи. – Даже я не могу пробить эти мишени насквозь, ты же знаешь, что отец специально вставил туда металлические пластины, чтобы не менять их каждый день. И ещё вчера ты тоже не мог бросить оружие с силой, пробивающей сталь. Что произошло, м?
Саске с ответом не торопился. Только что в его сознании всплыла сцена, где Орочимару учил его пробивать летящим кунаем камень, хотелось сказать: ну, ты, дорогой «мирный» Итачи, родственничков не вырезал, за Мангекьо не бегал, меня не дрессировал и силу свою на прочих жертвах не проверял, что уж говорить о мишенях со стальной вставкой. Пришло время что-то ответить, но младший Учиха понимал, что ещё не готов раскрыть брату свою историю, и он брякнул первую проскользнувшую мысль:
- Я на тебя засмотрелся, вот чакра в голову и ударила, - Итачи засмеялся над, казалось бы, удачной шуткой брата, но как-то искусственно, что Саске сразу распознал. Старший же с ещё возросшим подозрением посмотрел на младшего, глазами будто сказав: «Мы сейчас отложим этот разговор, но рано или поздно он состоится».
Больше подобных инцидентов Саске старался не допускать, потому как понял, что по какому-то странному стечению обстоятельств, он не потерял ни один из своих навыков, приобретённых за годы ненависти. Только вот стараться быть хуже оказалось в сто раз сложнее, чем стараться быть лучше, и Учиха прокололся во второй раз, использовав в спарринге с братом Чидори.
Итачи отлетел к обитой матами стене, поднялся и медленно подошёл к Саске. Вид в ту минуту у старшего был такой, будто он вознамерился ударить брата, но это было бы полнейшим бредом, потому что получилось бы, что младший получил оплеуху за победу, но Итачи лишь очень серьёзным и тяжёлым взглядом посмотрел в лицо Саске и сказал:
- Я не знаю, что с тобой происходит, отото, почему ты спрашиваешь, не убивал ли я наших родителей, откуда у тебя знание техник, которых ты никогда в глаза не видел, но мне это всё очень не нравится. Не потому что ты стал сильнее меня, а потому что передо мной не тот Саске, которого я видел на протяжении шестнадцати лет. Мы поговорим об этом завтра, - тоном, не терпящим возражений, завершил свою тираду Итачи. Саске подумал о том, что его ниисан стал чересчур многословен.
- Таким ты сделал меня сам, дорогой аники, - прошипел старшему в спину взбешённый Саске. Он всё никак не мог смириться с мыслью, что Итачи ничего не помнит о том, что совершил. Гнев перемешал в голове воспоминания, вытолкнув на поверхность большей частью память о настоящей жизни Саске, тем самым дав ему ещё некоторое время на раздумья и поселив сомнения в душе юноши.
- Действительно ли я хочу остаться таким на всю жизнь?
- Иди домой, Саске, наслаждайся отдыхом, - резко бросил Итачи, не оборачиваясь. Младшему почему-то до невозможности захотелось скорчить язык спине брата, но он сдержался и продолжил тренировку, повторяя все свои умения до единого, дабы не забыть ничего, что и отняло у него целый день.
Около восьми часов вечера он покинул тренировочный зал, благоухая ароматом пота и напряжения, принял душ, плотно поужинал на кухне у заботливой Микото (к счастью, ни Фугаку, ни Итачи не было) и отправился спать пораньше.
Один кунай он, кстати, прихватил с собой с чётким намерением положить под подушку. Спать безоружным было некомфортно.

@музыка: -

@настроение: лениво-деятельное

@темы: Фанфики, Зима, Яой, Итачи/Саске

---

Полгода в печку

Училась я училась, училась, училась целые полгода на свою серебряную медальку и вроде выучилась

Хочу показать вам скриншоты, которые накопились за некоторое время))

Wake up yuor mood

Тут прямо я на уроке


А я всего лишь хочу медальку....


Ясина цитат чудесна)))


Джакузи, прочие вещички....))


Новый Джилет


У меня обычно тоже самое)))




Читал Какаши Ичу-Ичу...))


Химитзугакуре


Ужасная вещь








И не только я замечаю эти животики!


Я настоящий мальчик! Я настоящий мальчик!


Всё чаще и чаще Кишимото отдаётся сенан-айным сюжетам... так и до яоя недалеко


Патеее *_*


Ваша уставшая и проспавшая три часа, целый день истерившая,
DейкО

@музыка: Минута Славы

@настроение: Умиротворённое

@темы: Наруто, Зима, Скриншоты, Творчество, Конец Года

---

Bye-bye, Childhood

Привет-привет ^^
Давненько я сюда не писала - всё как-то руки не доходят. Школа шарахнула мне по башке чугунным молотом тТ Не могу я больше D
Ну да ладно, впрочем)) выставлю стишок про фики ^^

Жизнь-фанфик

Вся наша жизнь – сплошная ПОВ-шка,
Мы ангстуем, страдаем о себе,
Но, как в АУ, сказав «прощай» судьбе,
Мы всем докажем вновь, что мы не пешки.
Лимоны и грейпфруты – наши мысли,
А жизнь, как макси-фик, трёхсотый лист.
Где плот? Сюжета нет, как нет и смысла
Нам добавлять из драмы колорит.
В романсе видим мы жестокие НЦ-шки,
И в джен не верим мы ни капельки совсем.
Пусть наша жизнь – сплошная ПВП-шка,
Зато мы кинком всю вселенную спасём.
Искренне ваша убегающая в школу.
DейкО

@музыка: ...

@настроение: ...

@темы: Стихи, Школа, Осень

---

The Color of Nothing

Несмотря на то, что это всё равно никто не читает, выкладываю х)
Последняя глава моего фанфика)

Автор: DейкО
Фэндом: Наруто
Бета: Алёна-сан
Посвящается: Neko Little, Yuki Vampire на Новый Год
Персонажи/Пары: Мадара/Изуна (Изуна/Мадара), Итачи, Саске
Жанр: romance, angst, deathfic
Рейтинг: NC-17
Предупреждение: яой, смерть персонажа, ООС
Размер: миди (3 главы + эпилог)
Состояние: закончен
От автора: Алёна-сан, спасибо большое, что, несмотря на свою нелюбовь к яою, согласилась отбетить
Саммари: история великого воина шарингана – Учихи Мадары и его младшего брата
Дисклаймер: все герои и история принадлежат Кисимото-сенсею. Мои только извращения

Глава 3. When September Ends
Wake me up when September ends.

Пробуждение оказалось довольно болезненным. Лежать было неудобно – лежал я на животе – подушка влажная от крови, видно, сказалось перенапряжение на глазах. Мне даже, вроде, удалось вчера что-то увидеть. Твоя рука лежит у меня на спине, да и ко всему прочему, мне до безумия жарко. Лопатка чешется. Чуть поворачиваю голову влево – ты сладко спишь, выражение лица свидетельствует о полнейшем умиротворении. Никакой бдительности. Хм. Несмотря на все неудобства, не могу разбудить тебя.
Проваливаясь в темноту, сломившись под тяжестью ещё не утихшей усталости, вдруг вспоминаю, что сегодня впервые за очень долгое время мне ничего не снилось.
Спасибо, Изуна.
***
На этот раз моё пробуждение вызвано тем, что на меня кто-то смотрит. Ну да, кто-то. Ты и смотришь, внимательно так, по-доброму, с нежностью. Наверное, ведь не могу знать наверняка, потому что я ослеп.
- Доброе утро, ниисан, - откуда ты интересно знаешь, что я проснулся? – Да что тут думать, у тебя выражение лица тут же изменилось, - отвечаешь ты на мой беззвучный вопрос.
- Доброе, отото.
- Как ты себя чувствуешь?
- Ужасно, - честно признаюсь я. Слышу изумлённый вздох, ты-то надеялся, что я начну уверять тебя, что всё в порядке. – Я скоро умру, Изуна. После такой физической нагрузки моё тело долго не протянет, тем более это так мучительно для меня не видеть тебя в такие моменты, - не стану рассказывать тебе про моё секундное прозрение, зачем внушать ложную надежду, - только не волнуйся и не вини себя, ты ни в чём не виноват. Намного лучше, если я уйду быстро, успев насладиться тобой, чем испытаю всю прелесть мучительной смерти, при этом продолжая каждую минуту думать о тебе.
- Ниисан, - ты целуешь меня в приоткрытые губы, а потом нежно трёшься о мою щёку.
- Ну, ты у меня самый настоящий котик, - нежно улыбаюсь я.
***
В последнее время наши отношения почти вернулись в прежнее русло. Ты целыми днями пропадаешь на миссиях и собраниях клана, всё реже приходишь и почти никогда не спрашиваешь советов. Ты вырос, отото. Бесполезный и беспомощный старший брат тебе больше не нужен. И самое ужасное, что это было жутко обидно. Я жил для тебя, старался, терпел жуткие боли, понимая, что без твоего внимания и ласки я угасаю. Несколько дней после той памятной ночи ты был со мной предельно внимателен, нежен, откликался на малейшую просьбу, а потом стал отдаляться, что и послужило причиной ссоры, когда я думал, что этот бесконечный сентябрь никогда не кончится.
Холодным утром ты зашёл ко мне попрощаться перед отправлением на миссию, которая должна была продолжаться несколько дней.
- Мадара, - так ты стал теперь ко мне обращаться, - до свидания.
Пожалуй, на сегодня я достиг своего предела. Могу и я, наконец, высказать, что думаю?
- Изуна, что случилось?
- Случилось? Да так, мелкая стычка на границе…
- Я не об этом, ты же знаешь, - начинаю медленно выходить из себя. Кровь Учиха сказывается.
- Не понимаю, о чём ты, - невинным голоском отвечаешь ты. Не отвертишься.
- Я о том, что после того, как ты, извини за выражение, трахнул меня, ты что-то быстро всё забыл! - от такой прямоты ты просто опешил.
- А тебе не приходило в голову, что это неправильно? – нашёл выход. Решил упереться в банальные моральные нормы.
- Ничего более оригинального ты придумать не мог? – елейным голоском интересуюсь я. – По-моему, во время самого процесса ты как-то об этом не задумывался!
- Ну… ну и что?! Ты же знаешь, как оно бывает! – пытаешься придумать очередное глупое оправдание? Не выйдет, отото.
- Это ты меня извращенцем назвал тогда? Да ты сам поиграл, понял, что игрушка сломана и забыл? - тянусь к катане, которая по моей просьбе всегда лежала рядом с футоном, бессильно рассекаю воздух.
- Ты идиот! – кричит он, - ты порезал мне волосы, - значит, не растерял ещё сноровку. – Если тебе плевать, кто что скажет, то мне нет! Я, к твоему сведению, теперь глава клана Учиха! А ты просто глупый, беспомощный, слепой котёнок!
Я замираю.
- Изуна, братик… - такого оскорбления от тебя я никогда не ожидал услышать. Как же больно. – За что?..
Но сёзди уже хлопает, раздаются громкие шаги. Ровно одиннадцать.
***
Эти пять дней стали для меня роковыми. Я больше не вставал, просто лежал на футоне, вдыхая запах, сохранившийся в его складках – простыни стирать я так и не отдал. Сил не было даже для «ручной работы», а хотелось безумно. Я уже чувствовал дыхание смерти у себя за спиной, но надеялся ещё услышать твой голос.
Когда, наконец, ты вернулся, я вздохнул с облегчением. Ко мне ты не заходил, просто прошёл одиннадцать шагов до своей комнаты. Ночью мне снова снились кошмары, бог Цукиёми преследовал меня, шепча что-то про Сентябрь. Я ненавидел это месяц. Безумный месяц, который построил между нами мост и тут же сломал его. Наверное, я кричал, потому что кто-то настойчиво, но аккуратно тряс меня за плечо, вытягивая из пустоты.
- Изуна? – хрипло спросил я. В последнее время часто бывало, что кто-то из клана будил меня в такие моменты, а я принимал его за брата, но сейчас это действительно он, склонился надо мной.
- Ниисан… - о, да это и есть сон. Может он продлится чуть дольше?
- Хороший сон, - констатирую я, проведя кончиками пальцев по твоей щеке.
- Это не сон, ниисан, - шепчешь ты. Ха, не верю. И такое бывало. – Я пришёл вымаливать твоё прощение.
- Главное, такой реальный, - замечаю невзначай.
- Да уж, не сладко тут тебе было без меня, такие жуткие сны…
- Изуна, единственная ночь без кошмаров с того момента, как я ослеп, была, сам догадайся какая, - я уже верю, что это не сон, но осознание реальности не приходит.
- Прости… я знаю, что не достоин даже прикасаться к тебе, что…
- Прощаю, - улыбаюсь я.
- Но я сказал тебе нечто ужасное.
- Прощаю, Изуна. Поцелуй меня, если тебя действительно больше не волнует ничьё мнение, - и ты наклоняешься и приникаешь к моим губам. Кажется, что вся жизнь, которая ещё оставалась в измученном теле, сосредоточилась в точке нашего соприкосновения. Ты как магнит удерживал меня от обморока – за все эти пять дней я почти ничего не ел.
- Люблю тебя, - улыбаешься в раскрытые губы, и осторожно опрокидываешь меня на спину.
***
Не знаю, как мне хватило сил выдержать эту ночь, впускать его раз за разом в себя, хотя мне казалось, что я специально создан для него – настоящие братья… Не знаю, как после всего произошедшего я нашёл возможность с остервенением целовать его губы и гладить бледно-фарфоровую кожу…
Потому что наутро я понял, что сегодня умру.
Я лежал на футоне на спине, раскинув руки в стороны. Сил едва хватало, чтобы говорить. Губы дрожали, а глаза ежесекундно пронзала жуткая боль.
Ты сидел рядом, не отходя целый день, и что-то читал, не говоря ни слова, и за это я был тебе благодарен. Несколько неуклюжих поцелуев, когда мы стукались зубами, но этого было достаточно.
Просто будь рядом до последнего, Изуна.
Я порывисто вздыхаю. Лёгкие наливаются свинцом.
- Ниисан… - произносишь ты, словно что-то решая, - я отдам тебе свои глаза.
Моя рука, тянувшаяся к тебе, чтобы потрепать по волосам, безвольно падает, замерев на полпути.
- Что ты сказал, Изуна?
- В секретных архивах клана я прочитал, что если я отдам тебе свои глаза, то зрение вернётся к тебе.
- Ах, это. Я уже и забыл, надеялся, что мы надёжно спрятали манускрипты.
- Так ты согласен?
- Конечно, нет, - просто и без раздумий отвечаю я. Какой любящий старший брат согласится обрести младшего на те мучения, которые недавно перенёс сам?
- Мадара, пожалуйста, давай сделаем это, - умоляюще просишь ты. – Если ты не согласишься, я вырву у себя это чёртово проклятье и истеку кровью у твоей кровати. Давай сделаем это! Не только ради тебя, ради клана, из меня плохой лидер, а в такое неспокойное время только ты сможешь привести их к победе. Пожалуйста, ниисан. Пожалуйста, давай сделаем это!
- Изуна, я не могу причинить тебе боль, - обречённо шепчу я. Что же ты делаешь, братишка. Зачем так настойчиво просишь обрести тебя на безумные страдания и скитания в бесконечной тьме, - ты просто не понимаешь, какого это…
- Мне всё равно, - перебиваешь ты, - я знаю, на что иду.
Ты наклоняешься и жёстко целуешь меня в губы, проводишь рукой по скуле. Всё тело отдаётся болью на это внезапное вторжение.
- Неужели ты хочешь терпеть это и дальше? Умереть в этой пыльной комнате промозглым сентябрьским вечером?! Ты снова увидишь солнце! – ты моё солнце, Изуна! Я так хочу сказать это тебе, но горло сдавливает спазм, когда я слышу твои следующие слова. - Ты снова увидишь голубое небо. Возьмёшь в руки свой меч и станешь поражать врагов, тебя будут уважать, знать и бояться!
Ты сломал меня. Я рыдал, а слёзы, скатываясь по щекам, смешивались с кровью, оставляя на лице грязные разводы.
***
Уже около часа прошло, как всё завершилось. У меня в ушах снова и снова звенят твои жуткие крики и заверения, что всё в порядке. Одновременно. Твоя боль и твоя улыбка, дикий контраст. На моих глазах повязка, на твоих, видимо, тоже. Я смутно помню, как накладывал их. Всё казалось очень размытым, нечётким, но я был уверен, что зрение восстанавливается, ты же был в глубоком обмороке.
Какой я после этого старший брат? Я отнял у Изуны то, что сам считал важнейшим в жизни. Я почти убил его. Своего самого любимого и самого близкого.
И я больше не самый сильный человек на свете. Уверенность в своей мощи покидает меня по капле ежесекундно, и мне кажется, будто, не имея зрения, я чувствовал себя намного легче.
Я осторожно развязал и снял повязку с глаз, бросил окровавленные тряпки на пол и немного приоткрыл веки. Благо, в комнате было не очень светло – только несколько свечек силились рассеять тьму, но всё равно я тут же зажмурился, пряча чёрные зрачки под молочно-белой кожей. Спустя несколько минут мне удалось, наконец, открыть их полностью, и я смог сполна насладиться остротой своего зрения. Оно только улучшилось – глаза брата идеально подходили.
Ты лежал рядом, на соседнем футоне. Чёрные волосы разметались по подушке, на лице – выражение спокойствия и удовлетворения.
Ты пошевелился. Я повернул голову в твою сторону, но лучше бы не делал этого. Далее произошедшее повергло меня в шок.
Выражения твоего лица менялось. Из расслабленного оно перешло в напряжённое. Сначала ты издал полу-вздох, полу-стон, потом потянулся рукой к окровавленной повязке, прикоснулся к влажным бинтам и, вдруг, твоё тело свело сильнейшей судорогой, а мой слух разорвал крик боли, ужаснее и сильнее которого я не встречал. Твои ладони комкали простыни, спина выгибалась, а искусанные в кровь губы силились сомкнуться, но только сильнее раскрывались в безумном вопле.
Я быстро подполз к тебе и принял в свои объятия, тебе стало заметно легче. Твоё измученное страданиями и болью тело жалось ко мне, как к единственному источнику жизни в это мире, хотя, возможно, для тебя так оно и было. По крайней мере, днём раньше так оно было для меня. Когда же я мягко и очень аккуратно прикоснулся губами к твоим векам, ты и вовсе успокоился.
- Мм, ниисан… - протянул ты. Твой голос был хриплым и непривычно слабым – сорвал его во время бесконечных криков, - ты всё видишь? – неужели в такие моменты у тебя ещё хватает совести беспокоиться обо мне?!
- Изуна… - начинаю, было, я, но тут слёзы прорвали меня, и я разрыдался, уткнувшись тебе в плечо. Ты мягко поглаживал меня по спине, слегка покачивая. – Спасибо, спасибо… - шептал я, будто обезумев, стараясь поцеловать тебя везде, куда мог дотянуться.
- Тс… - успокаивающе шептал ты, - разве не для этого нужны братья?
- Но ведь я старший, значит, я и должен был отдать тебе свои глаза! Уступить дорогу вперёд.
- Во-первых, ты сильнее и больше подходишь для лидера. Ты сможешь повести клан за собой, я же – нет. Кроме того, слышал про то, что старшим уступают места? Я ведь вежливый, послушный мальчик, - как у тебя ещё хватает сил смеяться, так заливисто, будто звон миллионов маленьких колокольчиков разносит свои божественные звуки.
- Люблю тебя, - констатирую я, впиваясь в твои губы требовательным поцелуем. Ты на секунду вырываешься.
- Я тоже, - улыбаешься, подставляя шею под поцелуи.
Я с особой тщательностью исследую твоё тело: это тоже наш своеобразный первый раз, первый раз, когда я вижу тебя. Первый раз после того, как я был уверен, что мне больше не суждено испытать этого с тобой, а суждено только уйти.
Дорожка из поцелуев протягивается от впадинки между ключиц до низа живота, и мой слух ласкают твои сладкие стоны, когда нос зарывается в густые жёсткие волосы, губы мягко обхватывают головку, а язык прикасается к раскрывшейся щели. Я погружаю твою плоть в рот так глубоко, как могу, стараясь выразить все те чувства, которые меня переполняют, которые, кажется, вот-вот разорвут меня на куски: безумная благодарность и любовь. Позволяю твоим пальцам обхватить мои растрепавшиеся пряди и направлять меня, задавая нужный ритм. Потому что это твоя ночь, и я хочу, чтобы тебе было хорошо.
Твоё тело сводит судорога, но на этот раз она свидетельствует о полученном тобой удовольствии, и мои губы ловят твою сперму. Я выпиваю тебя всего, а потом приподнимаюсь на локтях, трусь щекой о твою грудь и многозначительно смотрю на тебя.
- Давай остановимся на этом, - убедительно предлагаю я.
- Нет, - ты качаешь головой, - я хочу тебя. Хочу здесь и сейчас, мне наплевать, что будет со мной после.
- Ладно, - слишком легко соглашаюсь я. – если тебе так хочется, то меньше слов, больше дела. Оближи, - погружаю тебе в рот два пальца, ты тщательно ласкаешь их языком, даже, кажется, немного увлекаешься. Я усмехаюсь, потом сползаю вниз, устраиваясь между твоих ног. Ты раздвигаешь их ещё шире, давая мне возможность для манёвра. Осторожно прикасаюсь кончиком пальца к сморщенному отверстию и надавливаю. Он входит тяжело, но внутри так горячо и тесно, что в глазах темнеет от предвкушения. Осторожно чуть сгибаю его. Добавляю второй. Ты слегка напрягаешься, поднимаю на тебя вопросительный взгляд, – я готов прекратить по первому слову, но ты лишь качаешь головой, показывая, что всё в порядке. Мягко разминаю стенки, когда ты показательно начинаешь двигаться навстречу.
- Можно? – спрашиваю я, стараясь вложить во взгляд, который направляю на тебя всю нежность и беспокойство, желая, чтобы ты почувствовал его.
- Конечно, - ты улыбаешься, будто я сморозил какую-то глупость.
- Будет больно, - предостерегаю я, силясь отговорить тебя от этой пропащей затеи.
- Ничего страшного, - вот тут я действительно сказал бред. После того-то, что случилось совсем недавно, это покажется тебе только мелким неудобством.
Вытаскиваю пальцы, прикасаюсь головкой к твоему входу. Ты протяжно стонешь. Благо, мы живём в отдельном доме, и нам не пришлось ещё никого осчастливить нашими воплями. Я сказал «ещё»?..
Начинаю медленно проникать внутрь. Несильно сжимаю пальцами твои бёдра, потом, войдя до конца, ложусь на тебя, ты обхватываешь меня ногами, и я вдруг осознаю, что сейчас держу в объятиях самого дорогого мне человека. Эта мысль стала последней осознанной за ту бешеную ночь
Внутри у тебя было так здорово, горячо, тесно, узко, что я готов был сойти с ума. Невозможность сразу начать быстрые, отрывистые толчки убивала, пред глазами плясали белые пятна, а когда ты, наконец, приказал мне не прекратить эти прелюдии, я едва мог сдерживаться, чтобы не разорвать тебя. Это были самые лучшие минуты в моей жизни. Ты мученически стонал мне в плечо, но я знал, что тебе хорошо, до безумия хорошо со мной, как и мне с тобой. Я люблю тебя.
Ещё минут пять после того, как всё кончилось, мы лежали, крепко сжав друг друга в объятиях, и старались восстановить дыхание, потом просто провалились в сон.
***
Теперь я видел в тебе себя. Ты медленно увядал этими промозглыми сентябрьскими деньками, словно по осени увядает красивый цветок. Я не мог выразить чувства словами, но потерю прекрасно восполняли смятые поцелуи и неуклюжие касания, когда я старался двигаться идеально, чтобы не причинить тебе боль.
Одним вечером, это было тридцатое число, ты подозвал меня к себе. Был прекрасный день: ярко светило солнце, ни единого облачка в голубом небе, хотя прохлада зимы, наступающей на пятки, уже ощущалась. Но, едва я отодвинул седзи и вошёл в комнату, что-то внутри болезненно сжалось. Ты был очень бледен, бледнее, чем обычно, в глазах залегли глубокие тени, и на молочной коже это было настолько отчётливо видно, что казалось, будто передо мной живой мертвец. Когда ты повернул голову и улыбнулся мне, стало совсем страшно. Словно что-то тёмное, жуткое нависло над нами. Но, тем не менее, настроение у тебя было отличное, или ты пытался убедить в этом меня.
- Ниисан, можешь пожалуйста лечь сегодня со мной, очень холодно, - эти слова отозвались в моей душе гулким эхом, подтверждая моё плохое предчувствие. В комнате горел камин, и было довольно жарко. Твой голос был слаб, как никогда.
- Конечно, - я на всё согласен, лишь бы тебе было хорошо, - когда ты хочешь ложиться?
- Прямо сейчас, если ты не против.
- Хорошо, - киваю я с некоторым удивлением. На часах только шесть, но если ты хочешь, мне всё равно. А завтра кончится сентябрь, и всё это кончится.
Ложусь к тебе, аккуратно обнимаю твоё исхудавшее тело, прижимаю к себе. Ты действительно очень холодный, но, вскоре, я согреваю тебя своим теплом. Ты трёшься щекой о впадинку между ключиц, а потом подставляешь губы под поцелуй.
- Разбуди меня, когда сентябрь кончится, - просишь ты, улыбаясь измученной улыбкой.
- Обязательно. Как только часы пробьют полночь, - обещаю я и уже в мыслях планирую, что можно будет закатить чайную церемонию совсем скоро: ведь завтра приезжает величайший ниндзя-медик, которого я нанял за бешеные деньги.
Задумавшись, не улавливаю момент, когда твоё дыхание становится размеренным и тихим. Вскоре, убаюканный теплом, я тоже засыпаю, несмотря на столь ранний час.
***
Просыпаюсь ровно в двенадцать: инстинкты шиноби работают. Поворачиваю голову к тебе, хочу разбудить, но что-то настораживает меня. В комнате непривычно тихо, а от твоего тела исходит неестественный холод. Из уголка рта сочится тоненькая струйка крови.
- Изуна? – обеспокоенно спрашиваю я, - Изуна … - начинаю трясти тебя за плечи, забывая о том, что тебе будет больно, - Изуна! – в отчаянье выкрикиваю я, когда прижавшись к месту, где должен биться пульс, слышу тишину.
Отпускаю твою руку. Она, неестественно бледная, медленно, словно запутавшись в невидимых нитях, падает на землю. В ушах звенит, я слышу только свой громко бьющийся ритм сердца, и горечь потери сдавливает спазмом моё горло.
Падаю обратно на простыни, прижимаю тебя к себе. Просовываю руку под подушку, и пальцы нащупывают смятую бумажку – записка, написанная твоим почерком. «Разбуди меня, когда сентябрь кончится. Если не проснусь, прожив свою жизнь до конца, приходи ко мне. Я буду ждать».
Слёзы капают на последние слова моего брата и смывают буквы так, что их невозможно будет прочитать, но я и так запомнил их наизусть. Падаю в обморок от нереальности происходящего.
***
Врач, приехавший семью часами позже, объявил, что Изуна умер от разрыва сердца, вызванного постоянными сильными болями. Мой брат умер тридцатого сентября.
***
Каждый месяц, тридцатого числа я прихожу на его могилу. Каждый год, в сентябре, я провожу ночь около надгробия и часто вижу сны про отото. Он улыбается. Он поправился, глаза снова в норме, на щеках здоровый румянец. Он ждёт меня, но просит не торопиться.
Ты моё солнце, Изуна, но оно временно погасло. Наступило недолгое затмение, цвет пустоты, но совсем скоро твои лучики вновь осветят и согреют меня.

Эпилог. Идеальный брат
Рассказывая Саске истинную историю Итачи, я понимал, что делаю всё абсолютно правильно. Он должен был понимать, он должен был перестать ненавидеть человека, который создал ему будущее.
- Он хотел, чтобы ты всегда гордился своим кланом. Уходя, он оставил тебе имя Учиха. Он очернил своё имя, обменял твою любовь на ненависть, но всё-таки он умер улыбаясь. Несмотря ни на что, он прошёл свою дорогу до конца.
Когда я произносил это, по щекам катились горячие слёзы, сравнимые с пламенем Аматерасу. Хотя, может, это просто бред больного человека?
***
Учиха Мадара умер тридцатого сентября. Его нашли холодным ноябрьским утром на полу в маленькой комнате заброшенного дома. В его руках была сжата записка с двумя короткими словами: «Я иду», а на губах навсегда застыла улыбка. Учиха Мадара умер счастливым.
Per aspera ad astra – Через тернии к звёздам.

Ваша на веки вечные,
DейкО

@темы: Фанфик, Мадара, Яой, Лето

---

Home Sweet Home!

Вернулась после "замечательного" двадцатидневного отдыха с папочкой и сестрой ==" убейте меня х))
Проавда умудрилась заболеть( первый раз почти за два год. А мне завтра на ДР)
Ну да ладно х)

Порадую вас фанфиком)) The Color of Nothing

Автор: DейкО
Фэндом: Наруто
Бета: Алёна-сан
Посвящается: Neko Little, Yuki Vampire на Новый Год
Персонажи/Пары: Мадара/Изуна (Изуна/Мадара), Итачи, Саске
Жанр: romance, angst, deathfic
Рейтинг: NC-17
Предупреждение: яой, смерть персонажа, ООС
Размер: миди (3 главы + эпилог)
Состояние: закончен
От автора: Алёна-сан, спасибо большое, что, несмотря на свою нелюбовь к яою, согласилась отбетить
Саммари: история великого воина шарингана – Учихи Мадары и его младшего брата
Дисклаймер: все герои и история принадлежат Кисимото-сенсею. Мои только извращения

Глава 1. Во мраке
Он во мраке, но свет обитает с ним.

Темнота.
Я открыл глаза. Хотя лучше бы я этого не делал. Тяжёлые от густых капель крови ресницы дрогнули, уронив на щёку частичку теплоты, которая словно слеза прокатилась по лицу, оставив на нем липкий след. Никакого изменения. Мой зрачок бессильно заметался, стараясь отыскать лучик света, но натыкался лишь на темноту. Я моргнул, потом ещё раз. На меня вдруг навалилось непреодолимое ощущение бессилия. Я, Учиха Мадара, сильнейший воин Шарингана, ослеп.
Ослеп.
Всего пять букв подписали мне приговор и услужливо протянули билет в пучину отчаяния. Я слишком полагался на своё зрение, чтобы развивать другие органы чувств.
- Хм, - обречённо изрёк я, положив голову на тёплую от крови землю, и закрыл глаза. Разницы не наблюдалось, только не было больше непривычной тяжести на ресницах. Смыкаются тонкие веки, даря горящим от боли зрачкам небольшой отдых.
Во тьме.
Теперь тьма – неотъемлемая часть меня. Мой братец станет главой клана, а я буду сидеть сзади и наблюдать за его успехами. Хотя, пожалуй, наблюдать – слишком громко сказано.

***
Я очнулся. Разницы между обмороком и реальностью не обнаружилось. Веки инстинктивно распахнулись, но я уже ни капли не удивился, не ощутив даже малейшего намёка не свет. Правда, мне показалось, что глубоко в душе загорелась маленькая надежда, что всё это дурной сон, но я уже запрятал её так далеко, что едва ли бы сам поверил в то, что она была.
Лежать было довольно удобно, не считая того, что глаза всё ещё горели адским пламенем, которое можно было бы сравнить с Аматерасу. Хотя, пожалуй, это просто бред больного человека.
- Ниисан! – где-то недалеко раздаётся знакомый голос. Инстинктивно поворачиваю голову и тут же жалею об этом. Нет, не от того, что при малейшем движении моё тело пронзает боль, что из-за бессмысленного напряжения глаза болят ещё больше, а оттого, что мой маленький брат испускает отчаянный стон. Он подбегает, обхватывает моё лицо руками, видимо, заглядывая мне в глаза. На душе становится противно, когда я понимаю, что ему приходится созерцать, что его такие глубокие, живые зрачки пытаются поймать взгляд моих, некогда таких же ярких, но теперь безвозвратно мёртвых. Наверное, я действительно плохо выгляжу, ведь Изуна судорожно стискивает меня в объятиях.
- Оу… - сквозь зубы вырывается сдавленное шипение, всё тело словно разваливается на куски. Брат тут же меня отпускает. Судорожно пытаюсь сообразить, в какой стороне его глаза, чтобы хотя бы иллюзорно встретиться с ним взглядом, сказать, что всё в порядке.
- Ниисан, это же неправда, - твой шёпот прерывает мои бесплодные старания. Твои мягкие губы касаются многострадальных век, - скажи, это ведь просто временная потеря зрения, скоро ты всё-всё будешь видеть?!
Я молчу. Я знаю, что он знает. Понимает, что это ложь, что мне уже никогда не суждено даже различить дневной свет, не говоря уж о том, чтобы сражаться.
- Скажи, пожалуйста, - ты жалобно шепчешь мне прямо в ухо. Я не издаю ни звука, только нежно, аккуратно, невзирая на боль во всём теле, обнимаю тебя. – Ниисан! Прекрати меня мучить! – да ты и сам себя неплохо мучаешь и без моей помощи, - Ниисан, не молчи! – срываешься на крик.
- Хватит, Изуна, - тихо, но твёрдо прерываю тебя. – Достаточно. Ты же и сам прекрасно понимаешь, что для меня всё уже кончено. А теперь иди, если я не ошибаюсь, сегодня клановое собрание. Покажи им всем за меня, - тихонько хмыкаю и провожу рукой по твоим волосам.
- Собрание было три дня назад, - произносишь ты тихим голосом, - они выбрали меня лидером… Ниисан! Помоги мне, я не знаю, что делать! Я никогда не руководил никем, кроме небольших отрядов из трёх-пяти человек! Я не хочу!
- Ничего, - одобрительно улыбаюсь ему. Боюсь, это могло немного не получиться, довольно сложно в таком состоянии совершать даже самые элементарные действия. – Всё ещё образумится, я помогу тебе, пока ещё в состоянии это сделать.
- Ниисан! – осуждающе кричишь ты. – Ты, кроме зрения, мозгов, часом, не потерял? Это всего лишь глаза! А в остальном плане ты поправишься, так даже доктор сказал! – возбуждённо выдаёшь ты.
- Глупый, - шепчу я. Ты просто не понимаешь, глаза – это моё всё. Точнее, они были моим всем, а теперь ничего нет. – Прости, я хочу немного отдохнуть, - осторожно отпускаю тебя и ложусь на футон.
- Конечно! Прости, я как-то не подумал, - виновато шепчешь ты. Мне на глаза опускается прохладное влажное полотенце. Я качаю головой, убираю окровавленную ткань и поворачиваюсь на бок, лицом к тебе.
В этот момент мне так хочется плакать. Прижаться к футболке Изуны, намочив её солёными каплями, на несколько минут почувствовать себя защищённым. Чуть-чуть побыть младшим братом. Но глаза будто выгорели в пламени Аматерасу, не осталось ничего, а эту жуткую боль нельзя потушить, как и адский огонь. Как назло они сухие и горячие, будто меня лихорадит, а ведь остальные части тела, хоть и покрыты сплошь синяками и ссадинами, но, в целом, в порядке и поддерживают нормальную для человеческого существа температуру. А глаза… Если приложить к ним градусник, он, наверное, лопнет.
Как же больно. С ресниц срывается ещё несколько капель, я издаю сдавленный полу-вой, полу-крик, зажимая ненавистные раны руками.
- Ниисан! – вскакиваешь, осторожно убираешь мои ладони и нежно касаешься век. Каждого по очереди. И боль вдруг уходит.
Бессильно откидываюсь на подушки, сил хватает только на то, чтобы тихо шепнуть «Спасибо» и заснуть.
Я снова падаю вниз, путы тьмы охватывают меня, погружая в целительный сон.
Я во мраке, но я спокоен, потому что ты рядом. И будешь до конца.

***
В этот раз пробуждение не было таким болезненным, как в прошлый, да и глаза я не открываю, зачем снова убеждаться в своём бессилии?
Рядом определённо кто-то сидит. Наверное, опять этот несносный мальчишка. Вдруг ощущаю, что тот подвигается ближе. Не понимает, что я проснулся, - осознаю я. Ну что, посмотрим, как ты поведёшь себя.
Жду твоих действий. Слышится пыхтение и возня – ты подползаешь ко мне и наклоняешься. Твои волосы почти щекочут моё лицо. Я ещё не чувствую их, но могу услышать тихий шелест, ведь с потерей зрения остальные ощущения сильно улучшились. Неужели ты думал, что, даже не обладая усиленным слухом, я не проснусь? Судя по всему, ты заправляешь мешающиеся прядки за ухо и наклоняешься ещё ближе. Твоё дыхание касается моего лица, и я чувствую неожиданную теплоту, быстро распространяющуюся по всему телу. Ну же, ещё чуть-чуть! Опустись ниже! И ты, поддавшись моим мысленным мольбам, слегка наклоняешь голову, касаясь своими губами моих. Не могу сдержать тихого стона, слегка выгибаюсь, а руки непроизвольно обхватывают тебя за шею. Твои объятия, которые ты даже не смог разорвать от удивления, погружают меня в вязкую бездну нашего поцелуя. Это уже не та тьма, которую я так ненавижу, которая внушает мне ужас. Эта тьма мягкая, тёплая, родная, приятная и такая сладкая…
Ты резко отстраняешься.
- Ниисан… - в твоём голосе смущение. Быстро же ты растерял весь свой пыл.
- Да? – нарочито ровно спрашиваю я.
- Ты… я… мы… Прости! – сбивчиво шепчешь ты
- Ничего, - бросаю я в пустоту и отворачиваюсь, оставляя тебя наедине со своими мыслями. Пожалуй, это слишком быстрое развитие событий для тебя. Но мы рискуем просто не успеть.
После этого эпизода ты довольно долго со мной не разговаривал, но потом неуместное смущение сошло на нет, и в наши отношения вернулась былая теплота, за одним отличием: теперь я больше не мог увидеть её в твоих глазах.

Глава 2. Le soleil
Лучше лучик в глазах, чем солнце в небе.

Я учился жить заново. Учился ходить, видеть руками, даже хотел приступить к тренировкам, чтобы уметь оказать элементарное сопротивление теоретическому противнику. Хотя, какому, к чёрту, теоретическому, в наше-то военное время?!
Но драгоценный братишка запретил строго-настрого, обильно приправив свою просьбу слезами и мольбами «не подвергать себя риску». Вообще, Изуна оставался единственным лучиком света в моей тьме. Он всегда старался пораньше освободиться, чтобы провести больше времени со мной. Он никому не доверял моё обучение, всегда старался быть рядом. Даже работая с документами, отото не отходил от меня ни на шаг, постоянно спрашивая совета, хотя, вроде, он и сам неплохо справлялся.
Но ты, как и я, понимал, что клану Учиха Мадара больше не нужен, и что заботятся они обо мне, исключительно потому что ты пригрозил им быстрой, но мучительной смертью в случае, если со мной что-нибудь случится. Но это лишь вопрос времени. Я умирал. Медленно, но верно умирал. Поэтому мы можем не успеть. Интересно, братишка, а ты девственник? Мне никогда не приходило в голову спросить о такой мелочи.
Эта жизнь была не для меня. Мне легче было уйти, чем смириться с таким низким существованием. Я продолжал бороться исключительно для него, хотя знал, что мы оба понимаем неизбежность моего ухода. Только я принял это, а он отказывался верить.

***
- Мадара! – ты вбегаешь в комнату с нехарактерным для босых ног шумом.
- Сандалии, Изуна. Сандалии сними, - ты замираешь. Ага, братишка, я научился примечать и такие мелочи. Теперь это мне просто необходимо.
- Прости, - улыбаешься. Я определяю это по тому, как твой голос становится чуть мягче и тоньше. Улыбаюсь в ответ.

***
Сегодня ночью мне опять снились сладкие, вязкие, утягивающие в бездну кошмары. Красные небеса мира Цукиёми, море крови, проливающейся мне под ноги. Потрясающее ощущение силы, когда острая катана входит в ещё тёплое тело, а губы, растянувшись в усмешке, выпивают с губ последний вздох.
Я жил этими снами, потому что мог видеть их, они напоминали мне о том времени, когда я ещё был воином.
Но под утро, когда моё восприятие действительности усиливалось, приходили другие сны. И ты приходил. Опускался рядом на футон, приподнимал моё лицо кончиками пальцев и прикасался к моим губам невесомым поцелуем. Я подавался вперёд, силясь обхватить тебя, прижать к себе… и просыпался.

***
Через несколько дней моё желание достигло своего апогея. Когда ты уходил, мягко притворяя за собой седзи, я ничего не мог с собой поделать, кроме как распустить пояс моего юката и поддаться желанию, тихо произнося твоё имя в такт движениям.
Пусть иллюзорно, но всё было хорошо. Но один безумный день сломал всё.
Ровно в одиннадцать часов вечера, как обычно, ты встал с татами с твёрдым намерением уложить меня спать.
- Изуна, - тихо позвал я, - почитай мне ещё, пожалуйста, - я никогда особо не увлекался чтением. Но сейчас, за неимением лучшего, был вынужден проводить часы, слушая, как отото или кто-нибудь из клановых бабушек озвучит мне очередную историю о принце, спасшем принцессу из лап драконов или правила владения кунаем. Всё что угодно, лишь бы не осязать тишину, липкими нитями опутывающую меня при первой возможности. Одиночество до боли утомительно. Пожалуй, общество отото мне было очень даже приятно, но слушать его размеренный голос, вязким мёдом окутывающий всё вокруг было невыносимо. Возбуждение снова и снова скручивалось в тугой узел внизу живота, принося томную боль.
- Но, ниисан… - ты в растерянности, я ведь так редко тебя о чём-то прошу. – Уже поздно, давай я тебе завтра…
- Изуна, - прерываю твои сбивчивые объяснения. Знаю, ты не меньше моего хочешь остаться. – Ты хочешь спать? Устал, братишка? – чуть насмешливо спрашиваю я, вскинув бровь.
- Нет, что ты! – с испугом восклицаешь ты. Не хочешь показаться слабым? – Я же за тебя волнуюсь!
- Прекрати, - тихо бросаю я.
- Ну…хорошо, только чуть-чуть, ниисан, - строго произносишь ты.
- Оу, я что-то не могу сообразить, это мой брат рядом или очередная старая сиделка? – мы оба смеёмся.
Ты снова начинаешь читать. Когда книга, наконец, захлопывается, по моим расчётам уже около двух часов ночи.
- Теперь точно всё, - безапелляционным тоном сообщаешь ты. Ну и ладно, - ложусь на бок.
Щёлкает выключатель, отодвигается седзи.
- Спокойной ночи, ниисан.
- Спокойной, Изуна.
А потом ты уходишь, и возбуждение накрывает меня с головой. Из последних сил считаю твои удаляющиеся шаги: ровно одиннадцать. Потом судорожно развязываю пояс юката и обхватываю горячую плоть ладонью. Сквозь зубы вырывается сдавленное шипение. Хочется застонать в голос, но, несмотря на то, что ты уже в своей комнате, я не могу себе этого позволить. Вряд ли ты что-нибудь услышишь, но если это всё-таки случится, будет неприятно объяснять тебе причины. Поэтому, двигая ладонью, я только громко дышу и сквозь сжатые зубы шепчу твоё имя.
- Изуна … - вверх-вниз, - Изуна! А-ах… - сдавливаю в кулаке горячую густую жидкость и обессилено падаю на футон. Как же мне плохо. Как я его хочу.
- Ниисан? – твой удивлённый голос на мгновение повергает меня в шок. Ты стоишь, приоткрыв седзи, недалеко от футона лежит забытый тобой документ. Какой же я дурак. Но ты застал меня не в самый подходящий момент.
- Изуна? – мой голос всё ещё хриплый и звучит как-то не очень живо. – Изу-у-уна… - томно произношу я и протягиваю тебе руку, - иди сюда, братишка.
И ты идёшь, словно под действием иллюзии. Твои шаги гулко отдаются в моём воспалённом сознании. Тихо присаживаешься на краешек футона. В комнате стоит острый запах возбуждения, думаю, и ты чувствуешь это резкий мускусный аромат.
- Что ты…
- Тс… - прижимаю палец к твоим губам, потом, вцепившись пальцами в воротник, притягиваю тебя к себе и целую.
Я едва ощутимо вздрагиваю от нахлынувшего удовольствия, когда ты начинаешь отвечать на поцелуй, а руки, секунду назад упирающиеся мне в грудь, заправив мешающие прядки за ухо, обнимают меня за шею. И мне хочется прижаться к тебе, чтобы показать, как мне здорово, как мне невыносимо здорово, так, что в глазах пляшут солнечные зайчики, потому что ты прикасаешься ко мне, потому что мне так горячо от близости горячего тела, что впору закричать, потому что эти руки обнимают меня, потому что ты рядом.
И, едва только я начинаю чувствовать, что мне не хватает воздуха, неожиданно отстраняешься. Твоё сбитое поцелуем дыхание переходит в сдавленное сопение. Что, пошёл мыслительный процесс? Улыбаюсь и протягиваю руки, чтобы снова обнять тебя. Я понимаю, что на моём лице такое безграничное доверие и счастье, что мне самому страшно.
Мои ладони вдруг нащупывают пустоту. Ты отодвинулся? Делаю хватательные движения, но не могу найти тебя. Знаю, что рядом, чувствую,… На моём лице отражается растерянность.
Неожиданно ты наотмашь бьёшь меня по лицу.
- Изуна?.. – мой голос выдаёт удивление и обиду. Глаза наполняются тёплыми слезами. Я не смог плакать даже когда потерял всё, а сейчас… Становлюсь сентиментальным. Солёные капли жгут кровавые раны. Прижимаю руки к лицу.
- Пошёл ты, педик чёртов. Извращенец! – бросаешь ты, потом толкаешь меня в плечо, наверное, потому что моя окровавленная рука снова потянулась в твоём направлении, и выбегаешь из комнаты.
Я сижу без движений, пытаясь осознать, что только что потерял своего брата. Теперь он и разговаривать со мной не будет, не говоря уж о том, чтобы прикоснуться ко мне. О том, что всё моё существо наполнено глухими рыданиями, можно узнать только по вздрагивающим плечам, слёз не видно – чёрные пряди падают на глаза, закрывая лицо от всего мира.
Кто-то быстрым шагом входит в комнату и опускается рядом. Вернее падает на колени.
- Ниисан! – ты обхватываешь моё лицо тёплыми шершавыми ладошками, - прости меня, прости, прости, прости! – судорожно шепчешь ты. Потом целуешь в покрасневшую щёку, в лоб, в виски, невесомым поцелуем прикасаешься к губам, проведя языком по нижней губе.
- Ничего, - шепчу я, погладив рукой по волосам. – Ты не уйдешь?
- Не уйду. Больше никуда не уйду. Прости меня!
- Успокойся, всё хорошо, - шепчу я, уткнувшись в твоё плечо.
Проводишь кончиком носа по скуле и снова прижимаешься к мои губам.
- Не кусай губы, ниисан, - поучительно говоришь ты.
- Хорошо, - легко соглашаюсь я.
Наконец, все барьеры были сломлены. Ты старался поцеловать меня везде, где мог, прикасаясь в то же время горячими пальцами к паху. Я выгибался дугой, заставив тебя застонать.
- Мадара!.. – как здорово, что в такой момент ты выкрикиваешь моё имя.
Вскоре мы смогли избавиться от ненужной одежды. Она нам не требовалась – жар сплетённых тел возмещал это досадное неудобство.
- Изуна …возьми меня, братишка, - шепчу я на выдохе.
- Уверен? – с беспокойством спрашиваешь ты. Да ты уже на пределе, неужели есть силы сказать «нет»?
- Уверен, - и одобряюще улыбаюсь тебе.
На несколько мгновений отстраняешься, что-то ищешь. Чувствую тонкий аромат моего массажного масла, раздвигаю ноги в пригласительном жесте.
- Я не передумал, - пресекаю ненужные вопросы. Когда моего отверстия касается его палец, когда он осторожно проникает в меня, я начинаю часто дышать, когда он чуть сгибается, сквозь сжатые зубы вырывается стон.
- Изуна … - второй палец приносит ощутимый дискомфорт, я едва заметно хмурюсь, но ты подмечаешь и это и замираешь.
- Больно? – твой обеспокоенный голос разрывает мою негу, возвращая к реальности.
- Нет, - я расслабляюсь и качаю головой. – Продолжай.
Через несколько минут я начинаю сам с остервенением насаживаться на твои пальцы, и когда они покидаю меня, издаю вздох разочарования. Но осознание факта, что скоро я смогу почувствовать что-то большее, не даёт мне расстроиться. Спустя мгновение я уже чувствую горячую головку у своего входа. Когда ты начинаешь медленно продвигаться вперёд, веки непроизвольно распахиваются. Всё тело пронзает боль, и я осознаю, что моё тело ещё не окончательно восстановилось, да и открывать глаза нельзя ни в коем случае.
- Мадара! – вскрикиваешь ты, и осознание того, что тебе хорошо не позволяет мне пожаловаться, попросить тебя остановиться или даже подать вид, что меня что-то беспокоит. Ты начинаешь медленно покачиваться. Вперёд-назад, когда после наиболее сильного толчка ты касаешься небезызвестной точки где-то глубоко внутри, всё отходит на второй план. Ты рядом. Со мной. Во мне.
Обхватываешь мой набухший член и двигаешь рукой в такт толчкам. От нестерпимого удовольствия кружится голова, и становится трудно дышать.
- Изуна! Как хорошо, - и ты в согласие толкаешься ещё глубже, сжимаешь меня в своих объятиях ещё сильнее.
Первым удовольствие накрывает тебя. Ты ещё несколько раз инстинктивно двигаешься вперёд и сжимаешь мою плоть. В этот момент не выдерживает и мой организм. Мир взрывается оргазмом, равного которому я никогда не испытывал, всё становится ярко белым, словно ко мне вернулось зрение, на секунду я действительно вижу тебя, тяжело дышащего и прижимающего меня к своей груди. Словно солнце в моих глазах проснулась, а потом снова оглушающая, всепоглощающая тьма.
Стараюсь вздохнуть глубже, чтобы почувствовать запах удовольствия, разделенного с кем-то по-настоящему.
Я засыпаю в твоих объятиях, спокойный, счастливый, с ощущением безумной правильности происходящего. Лучик света превратился в ослепительное солнце.
Ты моё солнце, Изуна.

Ваша на веки вечные, DейкО

@музыка: нет

@настроение: так себе

@темы: Фанфик, Мадара, Изуна

---

Poetry

Нное количество стишов, которх бесчисленное множество))

О несчастной любви Дейки
Он уходил
Он уходил, а я осталась,
Полгода канули во тьму,
Он уходил, а я прощалась,
Ни слова не сказав ему.
Он уходил, мне было больно,
Но я молчала: пусть идёт.
Обман и ложь. Уже довольно
Того, что сердце заберёт
С собой туда, где лишь другая,
Её он видит как во сне,
Он уходил, совсем не зная
О том, как мы похожи с ней.
Он уходил, а я молчала,
Кричало сердце лишь, лицо
Осталось бледным как сначала,
Таким бесстрастным мудрецом.
Он уходил и безвозвратно,
Но я смогу его простить,
Ведь если любишь многократно,
Конечно, нужно отпустить.

Про то, как Дейка хотела стать моделью
Быть звездой
Искать себя на всех витринах
И в ярком блеске витражей.
Искать в затерянных картинах
В мазках цветных карандашей.
Искать себя на всех плакатах
И ждать, что пригласят в кино,
И пальцы одевать в агаты,
В бриллианты шею, пить вино.
Смотреть на мир сквозь блеск софитов,
Сквозь узкий взор скупой звезды,
И сколько знать бывает видов
Алмазов чистой красоты.
Искать себя в обложках глянца,
И, находя, чуть-чуть краснеть,
Но, прогоняя тень румянца,
Сиять улыбкой всем в ответ.
Искать себя в глумливой фальши,
И, находя, вдруг верить ей,
Не зная как прожить и дальше
Без лжи, ведь без неё сложней.
Красиво изгибать ресницы,
Отправив людям тихий смех,
Искать себя на всех страницах, -
Искать и находить на всех.
И думать: «Боже, я прекрасна!»,
Желать себя в сплетении тел,
В себя влюбиться, быть подвластной
Себе лишь – это твой удел.
Красиво уложить в причёску
Пушистый волос, быть звездой
И одеваться ярко, броско,
Сиять фальшивой красотой.
Быть королевой вечеринок,
Любимой куклой всех агентств,
И за мельканием картинок
Не различать фальшивый жест.
Встречаться с миленьким актёром,
Быть лучше всех, прекрасней всех,
Не зная боли и позора, -
Любить себя совсем не грех.
Искать себя на всех витринах,
Но находить лишь на одной -
В зеркальной комнате, в картинах
Своей забытой мечтой.


просто картинка из очень прикольной додзи, которая рассыпалась по папке с изображениями))

Искренне Ваша,
DейкО

@музыка: нет

@настроение: немного волнения на фону)))

@темы: Лето, Стихи

---

Привет, привет))

Сегодня, насколько я помню, 31 июля 2010 года х)
И это моя первая запись в дневнике, который я решила вести) Наконец-то у меня получилось разобраться с дизайном. Решила не вставлять картинку, чтобы не мозолить глаз)
Пусть будет Dreamworks, пожалуй, моя старая тема. но мне нравится)

Один драббл на пробу (просьба оставлять отзывы; к критике отношусь хорошо):
Как подарок в честь премьеры - мой самый любимый ^^

Автор: DейкО
Фэндом: Наруто
Бета: Алёна-сан – вычитка, бета
Посвящается: Sponge Bob. Я дышу тобой
Персонажи/Пары: Итачи, Са-ске, Кисаме
Жанр: romance, angst, намёк на то, что в итоге это deathfic, vignette
Рейтинг: G
Размер: мини
Состояние: закончен

Са-ске

Имя твоё – птица в руке,
Имя твоё – льдинка на языке.
Одно единственное движение губ, -
Имя твоё – пять букв.

Итачи лежал на кровати; его пустой взгляд тёмных усталых глаз был направлен в никуда. Мимо душных стен гостиницы, узких деревенских улочек и широких бескрайних полей… в Коноху; в прошлое.
Вдох-выдох. Са-ске. Шептало тяжёлое дыхание.
«Са» на вдохе. «Ске» на выдохе. Как часть жизни; что-то необходимое, как кислород лёгким.
Аа-ах. Са-ске. Шелестели астматические хрипы. Как неотъемлемая боль; нечто безумное, как весна мартовским котам.
Са-ске. А так шумят листья на деревьях.
Са-ске. Накатывают морские волны на песчаный берег.
Са-ске. Кисаме натирает полиролью свой меч. Везде просматривать этот ритм; будучи идеальным шиноби с развитым слухом улавливать два слога в любом звуке. Са-ске.
Активировать Цукиёми, заставить иллюзию петь: «Са-ске». А вражеские шиноби, пока ещё могли думать о чём-то кроме жуткой боли, улавливали в своих душераздирающих криках и хриплых стонах, шелесте чёрного песка и шуме прозрачного ветра всего одно слово; всего два слога: «Са-ске». А потом они просто забывали.
Са-ске. Как жизненная ось. Просто привычка, больная необходимость существовать в одном мире со своим братом, ходить с ним под одним небом. И знать, что он хотя бы жив.
- Ниисан?
- Саске?!
- Итачи-сан, вы чего? – спросил Кисаме с некоторым подозрением, оторвавшись от полировки.
- Ничего, - неслышным шёпотом отетил Итачи. - Ничего...
Это миражи? Или подсознание, которое старается компенсировать самое желанное слово в жизни: произнесённое с любовью «ниисан».
Са-ске. В каждой пылинке в этой комнате. В скрипе старых половиц.
Тик-так. Са-ске. В лёгком постукивании старых часов. Как жизненный темп.
И удары сердца в такт: бум-бум. Са-ске.
Что это такое? Всего лишь пять букв, которые несут в себе всё: жизненную цель, стремления, терпение.
Всё, что я делал, я делал для тебя.
Са-ске. Оно мерещилось или было? Это болезнь или паранойя? Это страх забыть то, что не забывается? Это?..
Это счастье.
Сча-стье. Са-ске.
Итачи устало прикрыл глаза; своей пульсирующей болью они не давали ему покоя уже недели две. Пусть всё будет таким, как оно есть.
Хотя бы так. Хотя бы сегодня. Пусть будет гармония.
Вдох-выдох. Са-ске.
А назавтра был бой.



Искренне Ваша,
DейкО

@музыка: что-нибудь милое)

@настроение: смута

@темы: Премьера, Са-ске, Итачи, Лето, Фанфик